Одиночество — колыбель творчества, — рассуждает в своем эссе для книги «Как мы пишем» грузинский прозаик Михаил Гиголашвили.
Чем меньше писатель слышит чужой речи, тем сильнее он погружается в свой собственный язык. По этой причине многие творцы, уникальностью и стилем которых мы восхищаемся, сознательно или интуитивно предпочитали уединение. Кто-то укрывался в своей комнате, решив ее не покидать, кому-то достаточно было время от времени отгорождаться и ограничивать контакты, а некоторые умышленно выезжали писать за границу, чтобы не слышать речи соотечественников и максимально погрузиться в свои глубины.
Почему же одиночество так продуктивно для творчества? Гиголашвили пишет: вначале писатель учится языку у людей и книг, а после люди учатся у писателя его языку. Поэтому возникают такие понятия, как «язык Достоевского», «язык Гоголя» и так далее.
Находясь в речевой изоляции, автор сам изобретает свою вселенную. Это делает его уникальным и позволяет создать что-то новое.
Эмили Дикинсон не выходила из комнаты. Американская поэтесса одна из первых ввела моду на затворничество. Когда Эмили было за тридцать, она объявила всем: «Я никогда не сойду с земли моего отца и не войду ни в один другой дом или город». Местные считали Дикинсон чудачкой. Эмили носила только белую одежду, предпочитала многостраничную переписку личным встречам, если кто-то приближался к их дому — сбегала в свою комнату. Затворничество Дикинсон было настолько тотальным, что когда она болела и вынуждена была обратиться к врачу, разрешала осмотр только через дверь.
Стихи писала в любую минуту. Часто, в перерывах между готовкой, на оборотной стороне листов с рецептами, клочках бумаги. Уже после смерти поэтессы, в одном из ящиков стола сестра Дикинсон обнаружила более 1800 стихотворений.
Ее первый сборник вышел в 1890 году. За пять месяцев было раскуплено шесть тиражей. При жизни Эмили увидела опубликованными лишь несколько своих произведений — каждое было встречено критикой.
Язык стихов Дикинсон резко отличался от пафосной поэзии современников. Ее творения были лаконичны и изумительно просты. Незамысловатыми словами она доносила важные, глубокие мысли. Видела прекрасные образы в обычных повседневных вещах.
«Пиши то, о чем знаешь» — советуют многие литераторы. Эмили этот совет был не близок. Она писала о море, которое никогда не видела. Так рождались необычные, уникальные образы.
Критики поднимали на смех бессвязность и бесформенность ее стихов, а это был именно тот уникальный язык, который помог Дикинсон войти в пантеон величайших поэтов Америки.
Марсель Пруст писал ночи напролет. Затворником он стал из-за смерти родителей. Вначале умер отец, потом — горячо любимая мать. После ее кончины Пруст закрылся в темной комнате, оббитой пробковым деревом, и решил ее не покидать.
Полный аскетизм положительно повлиял на творчество писателя. Если к тридцати годам он написал два слабых подражательных и не завершенных романа, то за годы одиночества создал свою знаменитую семитомную эпопею «В поисках утраченного времени». В 1905 году, приступая к написанию романа, Пруст сделал запись в дневнике: «Я более не выхожу». С той поры он покидал дом время от времени ночью. Иногда выезжал за город любоваться цветами, но просил водителя показывать ему их через стекло — покидать авто Пруст не желал.
Уникальность его произведения в том, что все семь книг составляют единую художественную канву. Для раскрытия замысла их нужно читать в определенном порядке. Затворничество помогло Прусту возродить самые глубокие воспоминания о детстве, пережить давно забытые эмоции и ощущения. В мельчайших подробностях воссоздать мир прошлого, вернуть утраченное время.
Стиль и язык, которые он обрел в одиночестве, тоже уникальны. Читателю знакомы его знаменитые длинные витиеватые фразы, написанные в технике «потока сознания».
Ценители творчества Пруста определяют его как глубокого знатока людских душ. Существуют исследования, которые сравнивают его методы с фрейдовскими. Самые мелкие переживания он рассматривает с большим вниманием, детализацией. В книгах Пруста нет борьбы, все они посвящены созерцанию, впечатлениям.
Его слог звучит настолько смачно, что в французском языке даже существует выражение — «мадленка Пруста». Если вы вспоминаете яркий эпизод из детства — скажем, аромат родительского дома, — про такого человека говорят: он съел мадленку Пруста.
Харуки Мураками написал 14 романов. Первую повесть Мураками написал в 30 лет. С тех пор были изданы четырнадцать его романов, более десяти сборников рассказов, документальная проза, эссе и даже детские сказки.
Большого секрета в такой продуктивности нет, — уверяет он сам и делится своим привычным распорядком дня:
«Когда я работаю над романом, встаю в четыре утра и пишу пять-шесть часов. Во второй половине дня пробегаю десять километров или проплываю полторы тысячи метров. Затем немного читаю и слушаю музыку. В девять вечера ложусь спать. Придерживаюсь этого распорядка каждый день, без каких либо изменений».
Мураками считает, что повторяющиеся действия — что-то вроде самогипноза. Они помогают максимально сосредоточиться и погрузиться в себя. Главные качества писателя по его мнению: концентрация и выносливость.
Мураками признается, что единственный недостаток такого режима — отсутствие общения.
Строгая изоляция помогла ему создать свой особый, красивый, мелодичный язык. Предложения Мураками просты, звонки, изящны. Ценители творчества писателя говорят, что его тексты так приятны слуху потому, что изложены на манер устной речи. Мураками легко может разорвать предложение посередине и поставить точку, начав следующее с союза. Мы привыкли так разговаривать, но Мураками попробовал так писать.
Удивительную плавность, текучесть текстов писателя объясняет и его маниакальное увлечение музыкой. В коллекции Мураками — 40 тысяч джазовых пластинок. Он обожает джаз и может слушать его по десять часов в день.
Фото: @faerienight
ВАМ ТАКЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСНО
